- Что для тебя осень? – спросила я как-то у друга во время очередной нашей прогулки в парке. Тот в свою очередь остановился, призадумался, нахмурил брови, как он любил это делать всегда, когда ему задавали глупые либо чересчур детские вопросы, и сказал:
- А чем она может быть для меня? Обычное время года. Ничем не примечательная пора, следующая за летом. Ну разве что холодная – болею часто, а так…Что она?! Что она для меня?!
Признаюсь честно, я удивилась такому ответу, ибо этот человек всегда был сторонником долгих размышлений, а ведь обычно философы или люди, которым просто присущи глубокие думы, являются яркими обожателями осени. Что ж, видимо, я ошибалась… Но все-таки что-то заставило меня повернуться и возгласить:
-Да как так? Ведь любая вещь в жизни, будь она хоть самой простой, оставляет о себе частичку мнения. Неужели столь волшебная пора для тебя не значит ничего? Ни пасмурное небо, ни дожди, ни утренние туманы?
Друг вновь нахмурил брови и сощурил на мне свой презрительный взгляд, от которого по спине пробежал резкий холодок. Но, как бы мне ни хотелось отвернуться и непринужденно идти дальше, я продолжала ожидать ответа. Казалось, минуты длились вечно, не имея конца, а ноги просто вросли в мокрый асфальт, став с ним единым целым. Наконец, друг отвел взгляд, подошел к стоявшей рядом лавочке и приложил к ней ладонь. Это действо не имело абсолютно никакого смысла, ибо буквально полчаса назад по городу прошелся тяжелый ливень, и обстановку разрядило.
-Вот тебе и осень, - проворчал приятель, садясь на сырые доски, - даже не передохнуть. Хочешь знать, что она для меня значит?
Я кивнула. Он лениво запустил руку в карман куртки, вытащил где-то десятую сигарету за день и демонстративно закурил, одновременно закинув одну ногу на другую, вследствие чего обнажился старый уродливый шрам на лодыжке. Немного помешкавшись, я присела рядом и уставилась вдаль. Минуты снова потеряли конец, а вдалеке, средь тонких ветвей угловатого дерева, затянутого легкой дымкой, злобно закаркал ворон.
-Ты знала, что их считают самыми верными друзьями? – спросил друг, указывая пальцем в место, откуда доносились звуки.
-Нет, - тихо ответила я, наблюдавшая в тот момент за тем, как сухая кожа растягивается на костяшках его покрасневшей от холода руки.
-Если какая-либо из ворон получила травму, то ее товарищи заботятся о ней до полного выздоровления. Порой мне кажется, что они, птицы эти, куда лучше людей.
Я засмеялась, давясь сигаретным дымом и кашляя. Столь наивное изречение показалось мне довольно забавным из уст взрослого человека. Я уставилась на небо, что сегодня имело непривычный для дождливой погоды нежный лазурный оттенок. Ворон перелетел с одной ветки на другую, чем вызвал череду падающих листьев. Друг же в это время принялся за новую сигарету, поменяв положение ног.
- Чтоб ты знала : я ненавижу осень, - вдруг выдал он, - Я ненавижу ее всей душой, не смотря на все ее прелести. И не нужно так на меня смотреть, я тебе ни поэт-романтик и восхвалять сей убийственный период не собираюсь. Ты только глянь. Посмотри. Все погибает. И тот запах, что ты так любишь, есть лишь запах гнили и тлена. Запах смерти. Столько людей упиваются им, даже не осознавая этого. А сколько писателей искало вдохновение в… , - друг запнулся и беспомощно начал жестикулировать рукой, - да они же, боясь смерти, видели в ней свою музу! Они же боготворили этот процесс, этот жалкий процесс гибели… А весна? Как мало говорится о весне! Все только осень, осень, осень, осень. А ведь именно весна олицетворяет жизнь. Ведь она есть генезис. Весна!
Еще час мы сидели молча. Я наблюдала за птицами, что мирно пили воду с глянцевой поверхности лужи, пока мой приятель играл с огоньком зажигалки.
- Она ведь и во мне все живое убила, - монотонно проговорил он, встал и направился в сторону дома. Я натянула шапку на уши, стряхнула с рукава серебристую пыль и кинула вслед:
- Бросай-ка ты курить, дружище, - что означало «До следующей встречи».
Небо все же покрылось свинцовым налетом и обрушилось на наши головы мириадами колких капель. Я встала с лавочки, потирая ладонями мокрые штаны, пнула носком ботинка мертвого голубя, что глядел на меня своими бездонными глазницами, и направилась домой под беспорядочное пение вороньей стаи. И как можно не любить осень?... |
