Приключения Мистера Тоуда и его друзей - Сценарии по сказкам - Сценарии - Обучение и развитие - ПочемуЧка

Действие 1
Сцена 1
Дом Барсука. За столом сидит сам хозяин – Барсук, Дядюшка Рэт и Крот.
КРОТ: И все же я не понимаю, дядюшка Выдра. Неужели ты всегда живешь у реки?
ДЯДЮШКА ВЫДРА: Возле реки, и в реке, и вместе с рекой, и на реке. Она мне брат и сестра, и все тетки, вместе взятые, она и приятель, и еда, и питье, и, конечно, как ты понимаешь – баня и прачечная. Это мой мир, и я ничего другого себе не желаю. Что она не может дать, того и желать нет никакого смысла, чего она не знает, то и знать не следует. Господи! Сколько прекрасных часов мы провели вместе! Хочешь – летом, хочешь – зимой, осенью ли, весной ли, у нее всегда есть в запасе что-нибудь удивительное и интересное. Например, в феврале, когда полые воды высоки, в моих подвалах столько воды, что мне в жизни не выпить! А мутные волны несутся прямо мимо окон моей парадной спальни. А потом, наоборот, вода спадает, и показываются островки мягкого ила, которые пахнут, как сливовый пудинг, и тогда я могу ходить почти что по ее руслу, не замочив ботинок, находить там всякую свежую пищу, отыскивать вещи, выброшенные легкомысленными людьми из лодок…
КРОТ: А я думаю, что жить надо в норе. Под землей ты всегда знаешь, где находишься. Ничего с тобой не случится и никто на тебя не набросится. Ты сам себе хозяин, и тебе не надо ни с кем советоваться и обращать внимание, кто что о тебе скажет. Там, над головой, что-то происходит, а тебе до этого нет никакого дела, ты ни о ком не думаешь. А как захочешь – раз! – и можешь подняться наверх, и пожалуйста – все к твоим услугам и все тебя дожидается.
БАРСУК: Именно это и я всегда говорю. Нигде нет такой тишины и покоя, как под землей. И нигде ты не чувствуешь себя в большей безопасности. А если вдруг твоим мыслям станет тесно и тебе захочется простора, стоит только копнуть, поскрести – и пожалуйста! А если тебе покажется, что твой дом черезчур велик, закопай парочку проходов – вот и все. Никаких тебе плотников, никаких строителей, никаких советов через забор, а главное – никакой погоды! Погляди на Рэта. Стоит только паводку подняться на парочку футов выше обычного, и вот он уже вынужден перебираться в гостиницу, в неуютный и неудобный номер, к тому же страшно дорогой. Возьми мистера Тоуда. Я ничего не хочу сказать, Тоуд-Холл – это лучший дом во всей округе, если говорить о доме как таковом. Ну а вдруг пожар? Что тогда будет с ним? А вдруг ураган снесет черепицу? Или стена треснет? Или окно разобьется? Что тогда будет с ним? Или вдруг сквозняк, а я ненавижу сквозняки. Нет, наверху, пожалуйста, работайте, веселитесь, гуляйте – все это хорошо. Но жить надо под землей. Я в этом глубоко убежден.
ДЯДЮШКА РЭТ: Барсук, как же ты нашел силы и время это построить! Это потрясающе!
БАРСУК: Было бы действительно потрясающе, если бы я все это построил сам. Но в действительности я ничего подобного не делал. Я только расчищал коридоры и помещения по мере надобности. Их здесь еще гораздо больше. Я вижу твое недоумение и все тебе сейчас объясню. Видишь ли, давным-давно на том месте, где сейчас Дремучий Лес, задолго до того, как он вырос таким, каким ты его знаешь, тут был город – человеческий город. Здесь, где мы с тобой сейчас стоим, они жили: ходили, разговаривали, спали, занимались своими делами. Здесь они держали конюшни и пировали, отсюда уезжали на войну или отправлялись торговать. Это был могущественный народ, они были богаты и умели хорошо строить. Строили они крепко, потому что они верили, что их город будет стоять вечно.
КРОТ: Что же все-таки с ними случилось?
ДЯДЮШКА БАРСУК: Кто знает? Народы приходят, живут, процветают, строятся, потом уходят. Таков их удел. А мы остаемся. Здесь жили барсуки, я слышал, задолго до того, как построился город. Мы можем на время уйти, переждать, перетерпеть, а потом появиться вновь. Мы всегда будем.
ДЯДЮШКА РЭТ: И что же случилось, когда люди отсюда ушли?
ДЯДЮШКА БАРСУК: Когда люди ушли, за дело взялись сильные ветры и затяжные ливни – терпеливо, не останавливаясь, день за днем, год за годом. Может быть, и мы, барсуки, помогали как могли – кто знает? Вниз, вниз, вниз опускался город, опускался, разрушался, исчезал. И тогда вверх, вверх, вверх потянулся лес. Постепенно проросли семена, молодые деревца вытягивались и крепли, на помощь им явились ежевика и папоротники. Листья опадали, становились перегноем, образуя почву, и покрывали руины. Весенние ручьи нанесли земли и песку, засыпали щели, и вот наш дом был готов опять, и мы переселились в него. То же самое происходило там, наверху. Явились звери, им здесь понравилось, они осели, устроились, они стали расселяться, жизнь вошла в свою колею. Они не утруждали себя мыслями о прошлом, они о нем никогда не думают, им некогда. Место это, конечно, холмистое, кочковатое, здесь полно ям и всяких рытвин, но в этом есть и свои преимущества. Звери не думают о будущем. Возможно, люди опять сюда явятся, вполне вероятно, опять лишь на время. Сейчас Дремучий Лес плотно населен, среди его обитателей есть и хорошие, и плохие, и так себе, никакие. Я, конечно, не называю имен. Разнообразие и создает мир. А какие новости у нас на реке? Как поживает наш приятель Жаба – мистер Тоуд?
ДЯДЮШКА РЭТ: О, чем дальше, тем хуже. Еще одна автомобильная катастрофа на прошлой неделе. И очень сильная. Понимаешь, он хочет сам сидеть за рулем, а он к этому ну просто безнадежно неспособен. Нанял бы лучше приличного, надежного, хорошо обученного зверя в шоферы, да платил бы ему как следует, да поручил бы ему дела, связанные с автомобилем, все бы наладилось. Но где уж там! Он считает себя прирожденным шофером и решительного никого не слушается. Вот отсюда неприятности и получаются.
ДЯДЮШКА БАРСУК: Машин или катастроф? Впрочем, что касается нашего приятеля, то это, в конце концов, одно и то же. Это уже седьмая. А что до предыдущих… Ты ведь помнишь его каретный сарай? Он весь забит, то есть абсолютно весь, до самой крыши забит обломками его предыдущих автомобилей, и кусочки-то эти размером не больше твоей шляпы. Я думаю, все ясно, не так ли?
КРОТ: Он уже три раза попадал в больницу. А уж сколько денег он переплатил на штрафы, даже страшно подумать!
ДЯДЮШКА РЭТ: Да это еще полбеды. Он богатый, конечно, это все знают, но не миллиардер же! Дело в том, что он никуда не годный шофер, не признающий ни правил, ни законов. Одно из двух: либо он разорится, либо погибнет в катастрофе. Барсук, подумай! Ведь мы – его друзья, не должны ли мы что-то предпринять?
Барсук глубоко задумывается.
ДЯДЮШКА БАРСУК: Послушайте! Вы, надеюсь, понимаете, что я ничего не могу сделать теперь?
Крот и Дядюшка Рэт кивают.
ДЯДЮШКА БАРСУК: Так и решим. Как только год переломится, ночи станут короче, ну, знаете, когда начинаешь ерзать и хочется вскочить и быть уже вполне бодрым к тому времени, как солнце встанет, а то и раньше, ну вы сами понимаете…
Крот и Дядюшка Рэт кивают.
Тогда мы, - ты, я и вот еще наш друг Крот, - мы тогда за него серьезно возьмемся. Мы не позволим ему валять дурака. Мы его заставим войти в разум, даже силой, если понадобится.
ДЯДЮШКА РЭТ: Договорились. А сейчас нам с Кротом пора. Нам надо выйти засветло, если мы не хотим ночевать в снегу.
ДЯДЮШКА БАРСУК: Не суетись, Рэтти. Мои туннели ведут гораздо дальше, чем ты думаешь. И у меня есть запасные выходы в разных местах, хотя я и не всех в это посвящаю. Если уж действительно собрались, воспользуйтесь одним из моих запасных путей.
Дядюшка Барсук провожает гостей к краю сцены. В воздухе мелькают снежинки. Барсук уходит, Дядюшка Рэт и Крот поют песню:

Корабельная Крыса спешивается, садится отдохнуть. На сцене появляется мистер Тоуд – Жаба. Он за рулем.
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Пахнет клевером это теплое дуновение ветерка. А то, что слышится – это коровы. Они жуют и, проглотив жвачку, фыркают и вздыхают. А там, я слышу, работают крестьяне, а вот там поднимаются к небу дымки из труб на фоне лесной опушки. Тут, наверное, где-то близко протекает река, потому что я слышу, как кричат шотландские куропатки, а ты, судя по виду – пресноводный моряк. Все притихло, вроде бы заснуло, но жизнь идет. Хороший образ жизни ты ведешь, приятель. Я даже уверен, что лучший на земле. Если только у тебя хватает на него терпения.
МИСТЕР ТОУД: Да, это лучший образ жизни, единственный, который стоит вести.
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Да, я попробовал, я знаю. И вот потому, что я попробовал – в течение шести месяцев – и убедился, что такая жизнь самая лучшая, ты и видишь меня со сбитыми ногами и голодного, топающего от нее прочь, по велению давнего зова назад, к моей старой жизни, которая не хочет меня отпускать, потому что она – моя.
МИСТЕР ТОУД: А откуда ты здесь появился? Ты не один из нас. Ты и не фермер. Мне думается даже, что ты иностранец.
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Верно. Я морская крыса, и порт, из которого я родом, называется Константинополь, хотя я там тоже, можно сказать, вроде чужака. Ты, наверное, слышал о Константинополе, друг? Прекрасный город, прославленный и древний. И возможно также, ты слыхал про Сигурда, короля норвежского, и как он направился туда с шестьюдесятью кораблями, и как он и его люди проскакали по улицам города, украшенным коврами и парчой в их честь, и как император и императрица пировали вместе с ним на его корабле? Когда Сигурд собрался домой, многие его люди остались и вступили в императорскую лейб-гвардию, и мой предок, родившийся в Норвегии, тоже остался на корабле, который Сигурд подарил императору. Мы всегда были мореплавателями, так что неудивительно, что мой родной город для меня ничуть не более родной, чем все замечательные порты между Константинополем и Лондоном. Я их все знаю, и они знают меня. Высади меня в любом из них на набережную, и я почувствую, что прибыл домой.
МИСТЕР ТОУД: Ты, наверное, совершаешь дальние рейсы? Долгие месяцы не видишь земли, и провизия бывает на исходе, и кончаются запасы пресной воды, а ты общаешься с могучим океаном, и все такое в этом роде?
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Ни в коем случае! Такая жизнь, как ты описываешь, совершенно меня не устраивает. Я работаю в порту и редко покидаю берег. О, эти морские порты на юге! Их ароматы, их очарование! О, плывущие по воде огни!
МИСТЕР ТОУД: Может быть, так оно и лучше. Но тогда расскажи мне о своей приморской жизни, если у тебя есть настроение, поведай, какой урожай может собрать предприимчивый зверь, чтобы согреть свою старость блистательными воспоминаниями возле каминного огня. Потому что, знаешь ли, моя жизнь кажется мне сегодня ограниченной и замкнутой.
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Последнее мое путешествие, которое и привело меня в вашу страну, связано с большими надеждами относительно покупки фермы. Оно может послужить как бы конспектом всей моей пестрой жизни. Все началось с семейных неприятностей. Был поднят домашний штормовой сигнал, и я решил отплыть на маленьком торговом суденышке, которое отправлялось из Константинополя по древнему морю, где каждая волна хранит память о бессмертных исторических событиях, в направлении Греции и Леванта. Стояли золотые дни и ночи, напоенные ароматами. Мы приставали в разных портах и тут же отчаливали. Везде – старые друзья. Мы спали в каком-нибудь храме или возле заброшенного водоема во время дневной жары, а потом, после заката, пиры и песни под крупными звездами, усеивающими черный бархат небес! Оттуда мы поплыли в Адриатику и приставали почти в каждом порту. Берега были залиты янтарным, розовым и голубым, аквамариновым цветом, мы стояли на рейде в больших, глубоко вдающихся в материк бухтах, мы бродили по древним благородным городам, пока наконец однажды утром, после того как за спиной у нас поднялось в небо царственное солнце, мы не отправились в Венецию по золотой солнечной дороге. О, Венеция, прекрасный город, где крысе есть, где разгуляться! Или, устав бродить, можно сесть на берегу Большого канала ночью и пировать с друзьями, когда воздух полон музыки, когда огоньки вспыхивают и мерцают на черном полированном носу каждой покачивающейся на воде гондолы, которые чалятся в такой тесноте, что можно обойти все каналы, шагая только по гондолам. Ты любишь устрицы? Ладно, ладно, об этом после.
Наконец мы снова отправились в южном направлении, заходя во все итальянские порты, пока не достигли Палермо, и там я надолго сошел на берег. Я никогда долго не плаваю на одном и том же корабле, так становишься ограниченным и предубежденным. Кроме того, я уже давным-давно жарко мечтал о Сицилии. Я их всех там знаю, и их образ жизни мне очень подходит. Я провел много чудесных недель на этом острове, остановившись у своих друзей. Когда мне слегка все поднадоело, я сел на корабль, который направлялся в Сардинию и Корсику. И я был рад, что снова дышу свежим морским бризом и чувствую брызги на лице.
МИСТЕР ТОУД: А разве там не жарко и не душно, в этом, как вы его зовете… трюме?
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Я старый морской волк. Капитанская каюта меня вполне устраивает.
МИСТЕР ТОУД: Все равно это довольно трудная жизнь…
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Для команды – конечно. Отплывая из Корсики, я воспользовался кораблем, который возил вина на Большую землю. Однажды вечером мы прибыли в Алассио, легли в дрейф. Повытаскивали из трюма на палубу бочки с вином и перекидали их, связанные друг с другом длинным канатом, за борт. Затем матросы сели в шлюпки и с веселыми песнями стали грести к берегу, а за ними потянулась целая вереница связанных бочек. На прибрежных дюнах уже ждали лошади, которые потащили бочки с грохотом, звяканьем и скрежетом по крутой улочке маленького городка. Когда последняя бочка была доставлена покупателям, мы пошли отдохнуть и перекусить и засиделись допоздна. А следующим утром я отправился в оливковые рощи- для разнообразия и отдыха. Потому что к тому времени мне надоели острова, и путешествия, и морские порты тоже, так что я некоторое время жил праздно, наблюдая, как трудятся крестьяне, или просто ложился на высоком холме, а голубое Средиземное море было там, далеко внизу. И наконец-то, мало-помалу, частично морем, а когда и пешком, я прибыл в Марсель. А там – встречи с корабельными друзьями, и огромные океанские пароходы, и опять пиры и веселье. А ты говоришь – устрицы! Да я иногда вижу во сне марсельских устриц и просыпаюсь весь в слезах.
МИСТЕР ТОУД: Говоря об устрицах, ты вроде бы упоминал, что голоден. Надо бы мне сообразить это раньше. Ты, конечно, сделаешь остановку и пообедаешь со мной? Мой дом тут близко, и я рад угостить тебя всем, что у меня найдется.
КОРАБЕЛЬНАЯ КРЫСА: Я бы сказал, что это добрый и братский поступок. А ты не мог бы вынести что-нибудь поесть? Я не очень-то люблю забираться под палубу, если в этом нет необходимости. Если мы будем сидеть в помещении, то сто против одного, что я тут же засну.
МИСТЕР ТОУД: Прекрасное предложение!
Корабельная Крыса уходит со сцены. Тоуд за рулем делает несколько кругов и исчезает, из-за сцены слышны звуки аварии.
Сцена 3
На сцене мистер Тоуд, пакует чемоданы. Появляются Крот и дядюшка Рэт.
МИСТЕР ТОУД: Привет, ребята. Вы как раз вовремя, чтобы совершить веселенькую, веселенькую…
На сцене появляется очень сердитый дядюшка Барсук.
ДЯДЮШКА БАРСУК (обращается к дядюшке Рэтту и Кроту, показывая на мистера Тоуда): ЕГО ЧАС ПРОБИЛ! Вчера я получил сведения из одного весьма надежного источника, что еще один новый и исключительно мощный автомобиль прибывает в Тоуд-Холл, чтобы его либо одобрили, либо вернули. Я уже отдал распоряжение отменить этот заказ – машина не понадобится. И ты великолепно знал, что этим должно рано или поздно кончиться, Тоуд. Ты пропустил мимо ушей все наши предупреждения, ты продолжал транжирить деньги, которые тебе оставил отец, ты создаешь нам, зверям, плохую репутацию в окрестностях своей бешеной ездой, авариями и скандалами с полицией. Независимость и все такое прочее – это прекрасно. Но мы, звери, никогда не позволяем своим друзьям вести себя по-дурацки сверх известного предела, а ты этот предел уже переступил. Ты, конечно, во многих смыслах хороший парень, и я не хочу обходиться с тобой слишком уж жестоко. Я сделаю еще одну попытку заставить тебя образумиться. Сейчас ты выйдешь со мной в курительную комнату, и там ты услышишь кое-что о себе самом. И мы поглядим, когда ты оттуда выйдешь, будешь ли ты тот самый Тоуд, который туда вошел.
Дядюшка Барсук и мистер Тоуд удаляются за сцену, оттуда слышны невнятные голоса. Крот и дядюшка Рэт переглядываются между собой.
ДЯДЮШКА РЭТ: Из этого не будет толку. Разговорами его не вылечишь.
Из-за сцены возвращаются дядюшка Барсук и заплаканный мистер Тоуд.
ДЯДЮШКА БАРСУК: Друзья мои! Я счастлив известить вас, что Тоуд наконец осознал ошибочность своего поведения. Он искренне раскаивается и обещал мне навсегда расстаться с автомобилем. Тоуд, я хочу, чтобы ты здесь, перед лицом друзей, повторил все то, с чем ты согласился там, в курительной комнате.
МИСТЕР ТОУД: Нет. Я не сожалею. И вовсе это не было никакой глупостью. Это было просто замечательно!
ДЯДЮШКА БАРСУК: ЧТООО? Ты, сума переметная, разве только что не сказал там…
МИСТЕР ТОУД: Да, да, там. Я мог бы сказать что угодно – ТАМ. Ты так красноречив, дорогой Барсук, и так трогательно говоришь, так убедительно, и формулируешь все так ужасно здорово, что ты можешь из меня веревки вить – там, и ты это прекрасно знаешь. Но после я обдумал кое-что, мысленно вернулся к разным событиям, и я нахожу, что нисколечко не сожалею и не раскаиваюсь. Так что было бы нехорошо говорить, что я сожалею, если это не так, верно?
ДЯДЮШКА БАРСУК: Значит, ты не даешь обещания больше не прикасаться ни к одному автомобилю:
МИСТЕР ТОУД: Конечно, нет! Наоборот, клятвенно вас заверяю, что как только увижу какой-нибудь автомобиль, то я – би-и! – сразу на нем и укачу!
ДЯДЮШКА РЭТ – КРОТУ: Ну не говорил ли я тебе?
ДЯДЮШКА БАРСУК: Хорошо. Раз ты не поддаешься уговорам, посмотрим, что мы сможем сделать силой. Ты часто приглашал нас, Тоуд, погостить здесь, в этом прекрасном поместье. Мы принимаем твое приглашение Когда мы как следует наставим тебя на путь истинный, мы, может быть, и съедем, но не раньше. Тащите его наверх и заприте в спальне, пока мы тут обо всем договоримся.
Крот и дядюшка Рэт берут мистера Тоуда за руки с двух сторон.
КРОТ: Мы будем хорошо смотреть за всем в твоем хозяйстве, Тоуд, пока ты не поправишься. И проследим, чтобы твои деньги не транжирились, как это было раньше.
ДЯДЮШКА РЭТ: И не будет больше этих печальных историй с полицией, Тоуд.
Все звери покидают сцену. Звучит песня:

Сцена 4
Спальня мистера Тоуда. Хозяин лежит в постели, входит дядюшка Рэт.
ДЯДЮШКА РЭТ: Как мы себя чувствуем, старина? Давай, будь умником, скоренько вставай. Я уж постараюсь, чтобы тебе было весело. Ну кто же хандрит в такое прекрасное утро?
МИСТЕР ТОУД (чуть приподняв голову, слабым голосом): Большое спасибо, милый Рэтти! Как мило с твоей стороны, но сперва скажи, как ты сам и как милейший Крот?
ДЯДЮШКА РЭТТИ: О, мы-то в порядке. Крот собирается пройтись вместе с Барсуком, они вернутся только к обеду.
МИСТЕР ТОУД: Милый, добрый Рэтти! Как плохо ты представляешь мое состояние! «Скоренько вставай…» Я не уверен, встану ли я вообще. Однако не тревожься обо мне. Мне всегда так тяжело быть обузой для друзей. Но я скоро перестану вас обременять. Я надеюсь, осталось уже недолго.
ДЯДЮШКА РЭТТИ: Я тоже надеюсь. Ты был сущим мучением для всех нас в последнее время. И я очень рад слышать, что все это скоро кончится. К тому же погода чудесная, и грибной сезон вот-вот откроется. Это нехорошо с твоей стороны, Тоуд! Не то чтобы нам было жаль своих усилий, но мы из-за тебя столького лишаемся!
МИСТЕР ТОУД: Боюсь, что вам жаль именно своих усилий. Я могу это понять. Это естественно. Вы устали от забот обо мне. Я не должен просить вас ни о чем. Я – тяжкое бремя, я понимаю.
ДЯДЮШКА РЭТТИ: Конечно. Но скажи, в чем твоя просьба, и я что угодно для тебя сделаю, чтобы ты снова стал разумным зверем.
МИСТЕР ТОУД: Если бы я мог поверить, Рэтти, я попросил бы тебя, это уже, наверное, в последний раз, сходить в деревню, и побыстрее, потому что уже и сейчас может оказаться поздно, и привести мне доктора. Впрочем, не тревожь себя. Тебе это только беспокойство, может, лучше пусть все идет как идет.
ДЯДЮШКА РЭТТИ (встревоженно): Да что ты, зачем тебе доктор?
МИСТЕР ТОУД: Ты, наверное, заметил в последнее время… Впрочем, зачем? Замечать – это только себя беспокоить. Завтра, конечно, может быть, ты себе и скажешь: «Ах, если бы я только заметил раньше! Ах, если бы я что-нибудь предпринял!» Но нет, это все только одно беспокойство. Да, и по пути к доктору – хотя мне просто невыносимо нагружать тебя лишним поручением, но ты будешь идти мимо – попроси, пожалуйста, нотариуса наведаться ко мне. Это было бы удобно. Бывают моменты, скажу точнее – настает момент, когда приходится сталкиваться с неприятными обязанностями, какой бы ценой они ни доставались измученной душе.
Дядюшка Рэт встает и собирается идти.
ДЯДЮШКА РЭТ (про себя): Наверное, лучше сделать все возможное. И раньше бывало, что Тоуд воображал себя смертельно больным, но я никогда не слышал, чтобы он заявлял о нотариусе. Если с ним ничего не происходит, доктор просто скажет ему, что он осел, и подбодрит его.
Сцена 5
Мистер Тоуд один. Хихикая, одевается и выходит к самому краю сцены, где стоит чужой автомобиль.
МИСТЕР ТОУД: Я несравненно умен! Как я их всех провел! А какая отличная у кого-то машина! Если я на нее просто посмотрю – тут же ничего такого плохого нет?
Мистер Тоуд «за рулем» носится по сцене и залу, затем заезжает за кулисы, где раздаются звуки аварии. Звучит песня: