Было лето. Было жарко. Был незнакомый мне город, который плавился на
солнцепеке. Была раздосадованная маленькая девочка. И был я. Не знаю, чтобы вы делали на моём месте, а я решил написать сказку.
Первую в своей жизни... До этого я писал только статьи и фельетоны.
Вот, с тех пор и пишу сказки и другие разности. Что касается сказок, то
потом писались сказки наверное и поскладнее и половчее, но эта-то
первая.
Стояла в лесу этакая славненькая елочка; место у нее было
хорошее: и солнышко ее пригревало, и воздуха было вдосталь, а вокруг росли
товарищи постарше, ель да сосна. Только не терпелось елочке самой стать
взрослой: не думала она ни о теплом солнышке, ни о свежем воздухе; не замечала
и говорливых деревенских детишек, когда они приходили в лес собирать землянику
или малину.
Так и хрустит во мне! Славный морозец! - сказал снеговик. -
Ветер-то, ветер-то так и кусает! Просто любо! А ты что таращишься, пучеглазое?
- Это он про солнце говорил, которое как раз заходило. - Впрочем, валяй, валяй!
Я и не моргну! Устоим!
Вместо глаз у него торчали два осколка кровельной черепицы, вместо рта
красовался обломок старых граблей; значит, он был и с зубами.
Ну,
начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас. Так
вот, жил-был тролль, злой-презлой, сущий дьявол. Раз был он в особенно хорошем
расположении духа: смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное
уменьшалось дальше некуда, а все дурное и безобразное так и выпирало, делалось
еще гаже.
В большом городе, где столько домов и людей, что не всем хватает места хотя бы
на маленький садик, а потому большинству жителей приходится довольствоваться
комнатными цветами в горшках, жили двое бедных детей, и садик у них был чуть
побольше цветочного горшка. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга,
как брат и сестра.
И что же было с Гердой, когда Кай не вернулся? Куда он девался? Никто этого не
знал, никто не мог дать ответ. Мальчики рассказали только, что видели, как он привязал свои санки к большим
великолепным саням, которые потом свернули в переулок и выехали за городские
ворота.
Пришлось
Герде опять присесть отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал большой ворон.
Долго смотрел он на девочку, кивая ей головою, и наконец молвил:
Олень
остановился у жалкой лачуги. Крыша спускалась до самой земли, а дверь была
такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках. Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу.
Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала рассказал свою
собственную - она казалась ему гораздо важнее.
Стенами
чертогов были вьюги, окнами и дверями буйные ветры. Сто с лишним зал тянулись
здесь одна за другой так, как наметала их вьюга. Все они освещались северным
сиянием, и самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как
пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не
заглядывало сюда.
Во все времена, первой игрушкой ребенка была погремушка. Создавали её из глины, бересты, дерева, лозы и других природных материалов. Заполняли чаще всего горохом, мелкими камушками, песком. Небо затянуло тучами. Бабушка села за вышивку, а мне разрешила покопаться в старом шкафу. Это был деревянный великан, хранитель подарочных коробок, старинных ящичков и футляров.
Ло́жка - общеупотребительный столовый прибор, отдалённо напоминающий небольшую лопатку. Ложки использовались в качестве столового прибора ещё в древности. Стали мы с бабушкой к чаю
стол собирать.
-Дорога ложка к обеду – вспомнила бабушка старую пословицу. -Да и мила к чаю – добавила она, доставая для меня серебряную ложечку. Пойду за вареньем схожу.
Трын-трава. Употребляется для обозначения отношения к чему-нибудь, как к ничтожному, пустому, не важному, не стоящему внимания. Ранее произносили «тын-трава». Тын — это забор. То есть «трава подзаборная» - никому не нужный, всем безразличный сорняк. Бабушка в окно выглянула и вздохнула: - Люди солнышка ждут не
дождутся, а дождику все трын – трава.
