Премьера

Премьера

Главный режиссер театра юного зрителя сидел в своем кабинете и просматривал ретроспективу спектаклей на следующий месяц.

            - Т-а-а-ак, - по-театральному протянул он. – Здесь у нас Винни-Пух, здесь Карлсон. А вот здесь спектакль для детей старшего возраста. А где же сказки? Нет сказок! И это в театре юного зрителя! Непорядок.

            Он тотчас же вызвал своего зама по планированию спектаклей и  сделал ему выговор.

            - Нам нужно срочно придумать сказку, - сказал главный режиссер. – Сказку такую, что бы на нее пошли все дети нашего города. У нас за последнее время не поставлено ни одной сказки. Это непорядок. Это надо исправить.

            - Так ведь сказки давно уже никому не интересны, - возразил ему зам. – Ведь и у наших коллег, в других театрах, сколько этих сказок пытались поставить, а ведь не идут. Не идет народ на сказки.

            - Так сделай такую сказку, чтобы народ на нее пошел, - хлопнул рукой по столу главный режиссер. – Вот тебе приказ. Как хочешь, так и выполняй, а чтобы сказка для детей у нас в репертуаре была. И еще… на наших актеров не надейся. Сам знаешь, у нас все заняты. Набирай труппу со стороны.

            - Набирай, набирай, - пробурчал зам главного режиссера Сидорчук, выходя из кабинета своего начальника. – Как будто сказку придумать так просто. Это тебе не новеллу поставить. Это ж фантазию надо иметь. Да еще попробуй кого-нибудь из актеров на это заинтересовать. Все ведь хотят Отелами да Дездемонами быть. А попробуй на роль Бабы –Яги или зайчика кого-нибудь найди. Вот задачка.

            Зам. главного режиссера начал выполнять задание своего босса. Он послал запросы во все театры, где могли быть свободны актеры, чтобы набрать труппу для сказки. Избегался весь, изнервничался, по всем театрам ближайшим профессиональным и любительским изъездился. Набрал труппу на спектакль. Автора хорошего нашел. Тот ему сказку хорошую написал. Началась постановка. Начали репетировать.

            - Все вроде нормально, но что-то не так, - думал зам главного режиссера театра, глядя на репетиции актеров. – Не хватает чего-то. Полноты какой-то что ли? Или может быть харизмы сказочной?

            - Ну что там со сказкой у нас? – как-то спросил главный режиссер театра своего зама.  – Пора бы уж результат показать.

            - Да там так, - неопределенно пожал плечами зам. – Там еще кое-чего подправить нужно. С актерами надо еще поработать. Да и сценарий…

            - Ну, вот что, - недовольно буркнул главный режиссер. – Через неделю готовься к премьере. Перед этим проведем генеральную репетицию. Если что не так - сам знаешь, что будет… На премьеру проверяющие приедут. Я на тебя надеюсь. Понял?

            - Понял, - кивнул головой зам главного режиссера. – Чего уж тут не понять?

Он снова пошел в репетиционный зал, чтобы посмотреть на игру актеров.

            Он сел на последнем ряду зала, чтобы его никто не видел, и стал смотреть на игру актеров.

            - Нет, - качал он головой, глядя на действо на сцене. – Тут все не так. И баба-яга, какая-то не такая. И кощей не "кощеистый" и леший слишком глухо завывает. Если так будет продолжаться, то провал спектакля нам обеспечен. Но что делать, актеры-то все больше из любительских театров. Кто на такие роли из профессионалов на периферийный театр пойдет работать?

            Тут актер на сцене, играющий лешего, настолько неудачно сыграл свою  сцену, что зам главного режиссера даже застонал от обиды.

            - Что зубы болят? – вдруг услышал он  справа от себя женский голос. – Давай заговорю.

            - Кто там? – зам. главного режиссера пытался вглядеться в темноту, откуда доносился голос.

            - А ты не вглядывайся в темноту, милок, - раздался тот же голос, но уже справа. – Чего зря глаза ломать – тут я. Если у тебя зубы болят, давай заговорю.

            Зам. главного режиссера посмотрел направо от себя и увидел рядом с собой на соседнем кресле пожилую женщину. Одета она была, как обычно одеты все женщины в ее возрасте – кофта, да юбка. Но, что удивило зам. главного режиссера, в руках у этой женщины была метла. И не какая-то там метелка синтетическая, а настоящая метла из прутьев.

            - Вы кто, женщина? – спросил он. – И кто вас сюда пустил? Здесь репетиция!

- А ты не кричи, милок, - успокаивая зам. главного режиссера, сказала бабушка. – Не мешай актерам играть. Они вон как стараются. Давай поглядим, что они там наиграют.

- Да кто вы та…, - начал снова зам. главного режиссера, но женщина посмотрела на него так, что Сидорчук вдруг понял, что он ничего не может говорить. Язык, как будто, пьяный стал.

- М-м-м-рр-р-р, - что-то выдавил из себя Сидорчук и уставился на сцену. Больше ему ничего не оставалось делать.

- Вот и ладно, - довольно сказала бабушка. –  Помолчи маленько. А то ходют тут всякие, спектакли смотреть мешают.

И она тоже стала смотреть на то, что делают на сцене актеры.

Правда смотрела она недолго.

- Нет, это уже никуда не годится, - возмущенно пробурчала старушка. – Там говорят, что Баба –Яга детишек ест. Да где это видано? Да никогда такого не было! Кошмар какой-то! Это все неправда. А Кощей? Ну, кто им сказал, что Кощей  в Змея Горыныча превращаться может? Это ерунда! Это не Кощей – это Гарри Поттер какой-то! Ну, превратит Кощей какую-нибудь царевну в лягушку. Да и то на три года и три месяца. Так это ведь ради забавы, а не со зла. Нет, Кощей - это Кощей.  А Змей Горыныч – Змей Горыныч. И никак иначе. И нечего тут придумывать всякие несуразности!

Бабушка посмотрела на зам. главного режиссера.

Тот сидел и ошарашено смотрел ан нее.

- Твоя пьеска, голубь сизокрылый? – спросила она у Сидорчука. – Признавайся, пока я добрая.

- М-м-м-мр-р-р, - снова попытался что-то произнести зам. главного режиссера.

- Ах, да, - хлопнула себя по лбу старушка. – Беда я старая. Я ж совсем забыла, что речи тебя лишила, чтобы ты не мешал мне пьесу смотреть. Ну, уж прости меня старую. Склероз. Теперь говори.

Сидорчук снова почувствовал, что может владеть своим языком.

- Да кто вы такая?! – возмущенно воскликнул он. – Я сейчас охрану позову! Кто вас сюда пустил? Как вы вообще сюда прошли?

- А ты не кричи, голубь, - спокойно ответила ему старушка. – Не надрывай горла своего. Баба-яга я… Самая что ни на есть настоящая. А вот пьеска твоя - дрянь. Неправда там одна. Снимай этот спектакль. Не будет у него успеха. И актеров распусти. Плохие это актеры. Играть нужно правду, а не выдумку.

- Да ведь через неделю генеральная репетиция, - не зная почему, возразил ей Сидорчук. - С меня же главреж голову снимет.

- Ты, милок, еще не видал, как головы снимают, а уже говоришь, - буркнула Баба-Яга. – Распускай, говорю тебе актеров. Делай, что говорю.

- А как же…, - неопределенно провел рукой в сторону сцены Сидорчук.

- А как в сказках, - пожала плечами старушка. – Утро вечера мудренее.

 С этими словами она встала с кресла и пошла к выходу из репетиционного зала, что-то бормоча себе под нос.

На следующий день зам. главного режиссера театра Сидорчук снова проводил репетицию сказки. Времени до премьеры оставалось все меньше и меньше, а вчерашнее знакомство с Бабой-Ягой Сидорчук истолковал, как свое переутомление и не придал этому серьезного значения.

Он снова сидел в кресле зрительного зала и смотрел на репетицию спектакля.

-Не послушался ты меня мил человек, - вдруг услышал он над своим ухом скрипучий голос.

Сидорчук вздрогнул от неожиданности и повернул свою голову туда, откуда раздался этот голос и увидел вчерашнюю знакомую.

- Я же просила тебя, чтобы разогнал ты этих комедиантов, - вежливо сказала старушка. – Не учили тебя что ли старших слушаться?

- А это кто? – вместо того, чтобы возразить старушке, удивленно спросил зам. главного режиссера.

Около бабушки стояли два человека. Один - длинный, короткостриженный и гладковыбритый старичок. Второй - широкоплечий с длинной бородой, одетый в холщовую рубаху и такие же штаны мужчина.

- Разрешите представиться – Кощей, - интеллигентно поклонился длинный.

- А? – изумленно попытался спросить Сидорчук

- Тот самый, - опережая его вопрос, сказал длинный. – Из сказки. Самый что ни на есть истинный Кощей.

Зам. главного режиссера не знал, что сказать от изумления.

- А это - лешак наш, - показала старушка на мужчину в холщовой рубахе. – Тимоха его звать.

- Тимофей, - через "о” по-деревенски прогудел басом леший и пожал Сидорчуку руку.

- Да кто вы такие? – немного придя в себя, возмущенно воскликнул Сидорчук. – Из какого вы театра? Как ваши фамилии? Немедленно сообщите, где вы работаете, чтобы я мог позвонить вашему руководству и сообщить о вашем хулиганстве.

- Не гунди - пророкотал басом леший Тимофей. – А то заулюлюкаю.

Тимофей уже собирался показать, как он это сделает, как со сцены раздался истошный визг актрисы, которая играла Бабу –Ягу.

- Помогите!!! – истошно орала актриса. – Что это за хулиганство?! Я так не договаривалась! Он ко мне пристает!

- Что там у вас случилось? – зам. главного режиссера быстро пошел к сцене. – Что там у вас опять не так?!

-Я была за кулисами, - никак не могла успокоиться актриса, игравшая Бабу-Ягу. – А там этот… Как его… Ну, Змей Горыныч ко мне приставать стал. Он меня за щеку укусил.

- Какой еще Змей Горыныч? - удивился Сидорчук. – Он же у нас только на завтра вызван репетировать. Что за разгильдяйство в театре? Мне кто-нибудь, что-нибудь может объяснить, что здесь происходит?

- Ах, я, беда старая, - услышал он позади себя скрипучий голос своей вчерашней знакомой. – Кочерга, я, старая. Прости уж меня, милок. Это племянничек мой – Змей Горыныч – неслух такой. Наверное, за нами в театр пришел. Ну и похулиганил малость. А что? Дитя малое - неразумное. Ведь триста лет ему всего. Пошалил ведась.

- Ч-ч-чего? – заикаясь, спросил Сидорчук. – Как-к-кие триста лет? Кто тут Змей Горыныч? Кто тут пошалил?

- Да туточки я, - из-под стола около занавеса высунулась голова дракона. – Туточки я сижу.

- Прости, хозяин, что немного нахулиганил, - пророкотала вторая голова, высунушись из-за занавески. – Не со зла я энто.

- А что до приставания, так это врет она все, - высунулась третья. – Кто ж ее просил мне говорить, что кожа у меня гладкая и блестит так здорово в свете софитов. Вот я и…

- Подумаешь, недотрога какая! – снова хмыкнула первая голова.

Сидорчук еще немного посмотрел на все это окружающее его действо. Потом обхватил голову руками и, усевшись прямо на сцену, застонал:

- Все! Пропала премьера! Пропал спектакль! Пропал я! Пропал театр!

- Что опять зубы болят? – подскочила к нему настоящая Баба- Яга и сочувственно посмотрела на зам. главного режиссера. – А я ведь вчера тебе предлагала зубы заговорить. Не захотел.

А-а-а-а! – исступленно закричал Сидорчук и бросился бегом из зала. – Отменяется репетиция! - на ходу закричал он. – Все отменяется!

- Эк достало человека, - покачал головой леший Тимофей. – Знать много проблем у этого вельможи. А что делать? Начальник, наверное. Служба у него такая.

- Вот что, - авторитетно заявила Баба-Яга. – Помочь ему надо.

- Улюлюкнуть может? – спросил Тимофей. – Али напужать их тут всех?

- Успеешь улюлюкнуть, - ответила ему старушка. – Привык всех на болоте своем пужать. Сейчас не то нужно. Сейчас вот что надо…

Настал вечер генеральной репетиции. В зале собрались все заинтересованные в спектакле ответственные лица. Зам. главного режиссера Сидорчук все время всматривался в лицо своего босса. Тот был явно чем-то недоволен. Зам. главного режиссера сидел на своем кресле, как на иголках. Он, то смотрел на сцену, то на лицо своего начальника. Вид главного режиссера не предвещал ничего хорошего. Спектакль ему не нравился. Актеры играли невнятно. Сюжет был непонятен. Декорации, то появлялись, то исчезали. И все было не вовремя и не по сюжету.

- Вот что, Сидорчук, - не досмотрев спектакля, сказал подчиненному главреж. – Я, конечно, человек терпеливый, но не до такой степени. То, что здесь нам показывают – это полная ерунда. Это явный провал.

- Но я старался, - пролепетал в ответ Сидорчук. – Я не знаю, как сделать по- другому.

- В общем, если завтра проверочная комиссия скажет, что этот спектакль плохой, то я сделаю так, что тебя даже в актеры не возьмут, - лаконично заявил главреж. – Будешь программки раздавать у входа.

Главный режиссер театра поднялся со своего кресла и вышел из зала.

Сидорчук тоже не стал дожидаться заключительной сцены спектакля и пошел к себе в кабинет, отягощенный мрачными думами.

Зам. главного режиссера вошел в свой кабинет, включил свет, и увидел у себя за столом… Бабу –Ягу. На стульях по периметру кабинета сидели Кощей и леший Тимофей. В углу за большим фикусом спрятался Змей Горыныч.

- Ну, как "генералка” прошла? – поинтересовалась Баба-Яга. – Что мрачен так, добрый молодец? Али опять зубы заболели? Так давай заговорю. Не слушаешь ты бабушку. А она тебе добра хочет.

- Может помочь чем? – спросил Кощей.

- Али улюлюкнуть может? – встрял леший Тимофей. – Или пугануть кого?

- Спасибо уж, помогли, - вздохнул Сидорчук. – Дальше некуда. Главреж "рвет и мечет”. Спектакль провален. Завтра премьера спектакля. И конец моей карьере.

   В комнате воцарилась тишина.

- Путаница с декорациями твоих рук дело? – поднял глаза на Бабу-Ягу Сидорчук.

- Че уж сразу рук-то? - всплеснула руками Баба-Яга. – Как будто кроме рук слов нет!

- Значит твоих, - резонно заключил зам. главного режиссера. – Спасибо, помогла.

- А я тебе сразу сказала, чтобы ты актеров этих уволил, - отпарировала старушка. – Нечего им всякую ерунду про нас показывать. Неправда все это.

- А что правда? – спросил Сидорчук.

- А вот послушай, милок, - ответила ему Баба-Яга. - Тут вот как нужно… Не все так правильно, как в твоей пьеске показывают. Не такие уж мы злодеи, как про нас говорят.

В этот день свет в окне кабинета заместителя главного режиссера театра юного зрителя Сидорчука не гас до самого утра.

День премьеры в любом театре - это всегда событие потому, что только от того, как примет зритель спектакль будет зависеть его дальнейшая судьба. Театр юного зрителя, в котором работал зам. главного режиссера Сидорчук не являлся исключением из этого правила.  Как и в любом театре, сразу же после первого звонка двери зрительно зала открылись, и посетители театра начали занимать свои места.

Главный режиссер театра со своим замом и приглашенными на премьеру критиками, искусствоведами и проверяющими лицами, заняли свои места на балконе и стали ждать начала спектакля.

- Ну, смотри, Сидорчук, - напомнил своему заму главреж. – От премьеры зависит твоя судьба. На генеральной репетиции, честно тебе скажу, спектакль на меня впечатления не произвел. Слабый спектакль.

Сидорчук молча кивнул головой в знак понимания.

 Прозвенел второй звонок.

До начала спектакля оставалось всего несколько минут, как в ложу для приглашенных "влетел” администратор театра, и что-то жарко стал нашептывать главрежу на ухо.

После этого главреж даже в лице сменился.

- Это как так никого нет на месте? – ошарашено спросил он администратора. – Куда вы смотрели?

Администратор беспомощно развел в ответ руками.

Главреж встал со своего кресла и кивком головы пригласил своего зама выйти за ним в коридор.

- Ты что, Сидорчук? Ты с ума сошел? – заорал он на него в коридоре.

- А что случилось-то? – ничего не понимая, спросил Сидорчук у своего босса.

- И он еще спрашивает, что случилось?! – в исступлении заорал главреж. – Он тут еще прикидывается Незнайкой! Где актеры?

- Какие?-  все еще ничего не понимая, спросил Сидорчук.

- Какие?! – гневно заорал на своего подчиненного главреж. - Да твои актеры! Актеры, занятые в этом спектакле!

Сидорчук ни слова больше не говоря, бросился за кулисы театра. Там, действительно, не было ни одного актера. Тогда он побежал по всем гримеркам. Нигде никого. Только в одной маленькой гримерной комнатке он застал своих старых знакомых: Бабу-Ягу, Кощея,  Лешего Тимофея, и под столом, как-то вместился Змей Горыныч.

- Где? – едва переведя дух, спросил он у них.

- Ты о ком, милок? – голос у Бабы –Яги был какой-то не такой. Какой0то виноватый.

- Актеры где? – снова спросил их Сидорчук. – Только не рассказывайте, что это не вы? Не поверю!

- Так это…- расплывчато начал отвечать Кощей.

- Ну-у-у, - грозно поторопил его зам. главного режиссера театра.

- А ты, милок, не нукай, - перебила всех Баба-Яга. – Ты не нукай. Не запряг. Ну, колдонула я малость. Что с этого?

- Как колдонула? – оторопело спросил Сидорчук.

- Ну как как, - ответила старушка. – Руками. Как же еще? Да ничего с твоими актерами не случилось. Я их в березы превратила до конца спектакля. Стоят они себе на сцене и ветками шевелют. Это, чтобы они тебе не мешали.

- Ты бабка не шути, - произнес Сидорчук. – Тут спектакль срывается. Если заколдовала, давай расколдовывай. У меня тут судьба решается. Моя судьба. Вертай всех актеров обратно.

- Да вернула бы, милок, - пропела в ответ Баба –Яга. – Да заклинание забыла. Стара видать стала совсем. Склероз, по-научному, это называется.

- Да ты что? Да ты как? – вскипел Сидорчук. – Ты мне тут наукой своей голову не морочь!

Тут раздался третий звонок.

- Все, - опустошенно произнес Сидорчук. – Спектакль сорван. Главреж меня растерзает. А театру какой позор.

Сидорчук, опустив голову,  молча вышел из гриммерки, и направился в ложу, где его ждал главреж с критиками и проверяющими. Что им говорить, Сидорчук не знал.

Когда зам. главного режиссера театра подошел к дверям ложи, там уже собралась небольшая толпа. Здесь были и искусствоведы и критики и проверяющий из областного центра и сам главреж.

- Ну что?- спросил главный режиссер театра у Сидорчука.

- Не будет спектакля, - махнул рукой в ответ Сидорчук. – Актеров я так и не нашел. Ну нет их там. Пропали.

Корреспонденты тут же стали строчить в свои тетради о грандиозном провале премьеры в театре юного зрителя. Искусствоведы поморщили свои носы, а проверяющий из областного центра молча вздохнул, и что-то записал себе в блокнот.

- Браво! - вдруг раздалось из зрительного зала. – Браво!

Все, кто был в фойе, бросились обратно в ложу и увидели, что на сцене театра происходит целое действо.

Кощей бегал по всей сцене и пел какие-то песни. На взгляд Сидорчука смесь частушек и панк-рока. А если к этому всему прибавить еще "фактуру” Кощея?

 Баба-яга ходила вокруг берез на сцене и бормотала себе под нос никому непонятные слова. О чем она там бормотала, Сидорчуку слышно не было. Возможно это было слышно на первых рядах.

 Змей Горыныч летал вокруг люстры и периодически выпускал небольшие языки пламени из всех своих трех голов. Выглядело это жутковато.

 Один только леший Тимофей безобидно опять же на его взгляд, шутил. Он забрался в оркестровую яму, распугал там всех музыкантов, и сейчас сам, своим улюлюканьем, пытался заменить весь театральный оркестр.

Все это продолжалось до тех пор, пока на глазах у изумленных зрителей, березы не стали превращаться в настоящих артистов, занятых в этом спектакле.

Зрители были в восторге. В зрительном зале творилось что-то невообразимое. Аплодисменты начинались после каждой реплики героев спектакля. Зрители кричали, помогали своими советами актерам. Аплодировали. Спектакль явно удался.

Таких аплодисментов после спектакля стены театра еще не слышали.

- Вспомнила, все-таки, заклинание старая бабка, - облегченно выдохнул Сидорчук, сам того не замечая, что произнес эти слова вслух.

- Отдыхать тебе надо, Сидорчук,- главреж театра озабоченно посмотрел на своего заместителя. – Вижу, перетрудился ты на постановке этого спектакля. Переутомился. Сам с собой уже разговаривать начал. Вот закончится этот спектакль и сразу в отпуск. На месяц. Нет. На полтора. Чтобы потом с новыми силами. За новые постановки.

Сидорчук лишь ошалело качал головой в знак согласия. Он пока еще не понимал, как же, все-таки, этим сказочным героям удалось не провалить спектакль.

 В этот день зрители из театра не расходились еще долго. Критики все до одного говорили, что это очень удачная постановка. Искусствоведы в один голос заявляли, что примеров таких спектаклей не так уж и много, и с этих постановок нужно брать пример другим театрам. Главреж принимал поздравления. Не обошла слава и его зама - Сидорчука. Только вот главных героев этого спектакля – настоящих Бабу-Ягу, Кощея, лешего Тимоху и Змея Горыныча никто нигде не мог найти. Оставалась одна надежда, что они забрались в кабинет зам. главрежа и сидят там.

Только поздно вечером зам. главного режиссера театра юного зрителя Сидорчук оказался у себя в кабинете. Он надеялся разделить свой успех со своими новыми знакомым: Бабой – Ягой, Кощеем и Лешим Тимохой.  И еще он очень хотел, чтобы  где-нибудь под столом, как это было, прятался Змей Горыныч. Но… Ничего этого не было.

Вместо этого, в одном из ящиков своего письменного стола, он нашел записку написанную неровным, как будто, детским почерком:

 Праздравляем тебя с успехом, голубь. Мы не можим боле здесь находиться потому как тиятров много, а нас мало. Работы у нас непочатый край, потому, как люди забыли о сказках, а это плохо. Пора им об этом напомнить.

И подпись:

                                               Сказочные герои.

И к этому письму была приложена фотография, где была сфотографирована вся эта четверка сказочных героев. В центре снимка была Баба- Яга. Справа и слева от нее стояли Кощей и леший Тимоха, а вверху, как орел над ними "завис” Змей Горыныч. Угол фотографии был немного обожжен.

- Фотовспышкой, наверное, Змей Горыныч работал, - почему-то вдруг подумалось Сидорчуку. – А снимали с "задержкой”, чтобы Змей Горыныч успел от аппарата до них долететь.

Он перевернул фотографию и  на обратной стороне увидел еще одну небольшую надпись:

А зубы заболят, полоскай шалфеем, милок. Это верное средство. Бабка сказала.